Мне снилось, что я сражаюсь с какими-то гигантскими змеями, без страха и упрёка, со знанием дела. В жизни я и червяков побаиваюсь. Ещё я пошла учиться в школу и делала домашнее задание, выделяла корни в словах. У меня были очень аккуратные записи в тетради...
Мама говорит, что она из тенора превратилась в баритон.
Меня тоже куда-то уносит... Ехала в автобусе, сидела прямо перед водительским зеркальцем. Совсем не радует то, что я там видела. Но часом позже я почему-то произвела фурор среди дорожных рабочих, словно один человек, шествующий перед толпой демонстрантов может произвести фурор. Один сказал: но она замужем.
А недавно мне в метро уступили место! Это был азербайджанец типа гастрабайтера, чумазый и диковатый. Один такой был на всё метро. Почти один.
Я сидела и мне было тяжело. Было такое чувство, что мне сделали одолжение, будто я кому-то что-то должна. И я сама за собой наблюдала, за своими чувствами, и мне они были неприятны, ведь это что-то с душой не так, если женщина не может спокойно сидеть, когда ей уступают. Мы все привыкли к независимости, к тому, что мы никому ни чем не обязаны в жизни. Даже в мелочах. А ведь это что-то с нами не так.
И вот я сидела, а гастрабайтер стоял. Напротив меня сидел холёный, чистенький, уже полнеющий молодой парень, коротко подстриженный и хорошо одетый. Он уткнулся в книгу и в ушах у него были наушники. Рядом со мной сидел такой-же, с книгой, только без наушников.
Им и в голову бы не пришло кому-либо уступать место. Через 2 остановки моего смятения вошла старушка, наверное цыганка. Очень старая, высокая, с благородными, умными чертами лица, пожалуй даже красивая, вся тёмная, как древний лавр, со светлым серебром на пальцах, в цыганской юбке и в весьма приличном европейском жакете. С палкой. Я встала и уступила ей место. И у меня не было и тени мысли, что я делаю ей одолжение.
Потом я вышла на своей остановке и больше в метро уже не встречала чуждых элементов. Сидящие сидели, стоящие стояли - все на своих местах.
В тот же день я ехала в поезде и смотрела на двух туркменок (?). Они обе ели яблоки. Они раскрывали рты так широко, что я боялась за их челюсти, откусывали как можно больше куски, и потом гоняли их, переваливая то за одну щёку, то за другую. При том они делали это совершенно одинаково и почти синхронно, очень старательно и значительно. Щёки их попеременно выпучивались до невозможности, а выражение глаз отсутствовало. Такого я никогда не видела и была чрезвычайно ошеломлена. Всё в их лицах говорило об отсутствии какой бы-то ни-было мыслительной деятельности. Они были облеплены чумазыми детьми, маленькими и побольше. Такое чувство даже, что дети просто сами от них отпочковывались и зависали поблизости.
У нас течёт бачёк и нет горячей воды. О_о.
Осталось совсем немного и я закончу очередную партию холстов, скорее бы.
А тюльпаны я всё ещё копаю, сад зарастает, розы цветут. Я ни с чем не справляюсь, лень меня побеждает. Хотя может это и к лучшему, не знаю.