Вот новый день.

Вчера съездила в Кунсткамеру. Давно не была, пофотографировала, результат примерно такой же, как в Музее этнографии. Хотя я всё делала иначе и думала, что добьюсь большего.

Вообще такое впечатление, что Музей этнографии и Кунсткамера - это один и тот же музей, но с поделенными народами. В Музее этнографии, например, есть прибалты и киргизы, но нет китайцев и африканцев, а в Кунсткамере есть те, кого нет в м. этнографии. Правда экспонаты в Кунсткамере выглядят более достоверно, не так чтобы пришло в голову, что подол индианки вчераСь тётя Дуся подшивала в подсобке. Ну ещё конечно горемыки в пробирках, но я не особо их разглядывала, к чему рассматривать чужое горе как зрелище? Мне это не надо.

Фото будут позднее.

Ехала в поезде и видела, как наши доблестные омоновцы заграбастали несчастного узбека, который просто спокойно ехал, с билетом даже кажется. Но они его всё равно заставили подняться и пройти с ними. Конечно вытряхнули там из него все деньги и выкинули из поезда. А нормальный был узбек, даже не с уголовной внешностью. Но может это временно, только пока едет... Только я не вижу особой разницы между одними и другими. Власть силы. Или я ошибаюсь, не знаю уже ничего, что тут происходит.

Про собаку в тамбуре я уже написала вчера. Я потом не могла уснуть, всё думала как она и где. Что я виновата, что она оказалась в беде а я ничего не сделала хорошего. Я взрослый человек в здравом уме и не потащу в дом третью собаку. Но сердце спорит. Ночью я приболела, а теперь уже лучше.

На улице совершенно осенняя погода. Рассада в саду не приживается, корни мёрзнут и гниют. (Зачем я этим вообще занимаюсь в нашем мире?!). Я тоже мёрзну, но до гниения мне ещё далеко, я надеюсь.

Заказ не оплатили, заказчик оказался неплатёжеспособен. Ждёмс...

Что ещё хорошего: в комнате тьма жуткая, на улице тоже. Патрик ходит вокруг меня кругами с подскоками и урчанием. Комп работает, так что я пока тут.