Моё лицо становится как поле,
Тенями, травами расписаны виски,
И лоб хранят седые колоски,
Моё лицо становится как море,
Солёных слёз волна летит в пески
И светлых глаз синеют островки.
Черты лица меняются на строки,
В губах забытой розы лепесток -
Ещё живой и трепетный цветок,
В бровях таятся горькие уроки,
Два росчерка на мраморе как бремя.
Так имя истирается о время.

(с) Е. Машкова.

В память о прошедшей зиме я записала видео. Мелодия, которую я сочинила называется "Зимние сны". Это сны о зиме, о снеге, но и мечты о том, чтобы лёд скорее начал таять, это смутное предчувствие весны.
Должна сказать, что звук пришлось записать отдельно ради качества звучания, потому что микрофон у видеокамеры при съёмке слишком далеко от инструмента.
***
Лира пентатоника включает в себя всего 5 нот, что значительно сужает музыкальные возможности. Но лира - прекрасный древний музыкальный инструмент, способный создавать поэтические образы.
Сейчас я пока ещё лишь учусь игре на лире, и нахожусь в начале пути.
***

Моя лира была сделана московским мастером Игорем Чугуновым.

Ни дождика, ни смеха, ни Луны
В компании отчаянного принца.
Года - не возраст, время это принцип:
От золотых кудрей до седины.

Как тонок зимний день,
Как манит голубой эмалью
Даль снежная, что чуть за полдень - сталью
Врезается в зрачки, и тень

Лежит на всём, чего не тронул мрак.
Закончен день. Закончен просто так.

Машкова Е. (с)

Ветер срывает с крыши охапки снега,
Треплет ветви деревьев, метёт метель,
Просит на севере ветер себе ночлега,
Долгой ночью стелет себе постель.

Ветер усни, усни, не мети тревоги,
В снежной постели тихо, темно в ночи,
Белые, белые выстланы все дороги,
Лунный струится свет, словно свет свечи.

Спи ветер, средь елей усни высоких,
Сонной дымкой укрой берега и лес.
Белым елеем утешь холмы на востоке,
На западе алым окрась глубину небес.
Ангелов севера белых и синеоких
Бог призовёт сегодня сюда с небес...

Долгая ночь, звёзды в ночи сияют
Словно хрусталь, солнце спит до весны.
В снежной постели ветер, - снега не тают,
Стаей синиц усни на ветвях сосны.

(с) Машкова Екатерина.

Впервые публикую здесь у себя стихи моего брата, который в сети известен под псевдонимом Alexei Grekov.

Умолкло слово, и не стало света,
И пустота молчания звенит.
Смешали судьбы вещие планеты,
Сорвавшиеся с вековых орбит.
Удел наш - ничего. И мимо, мимо
Полночный поезд мчится сквозь леса
Куда-то в нескончаемые зимы,
Где исчезают в белом голоса.
Ни повстречать случайно, ни со смехом
У ручейка протянутой руки.
Какие времена - такое эхо,
Всему, что было мило, вопреки.
И ночь не осчастливит пылью звездной,
И только грусть и сирость на челе.
И все-таки нам никогда не поздно
Рассыпать зерна по пустой земле.

Июнь 2020 г.

***

Пожалуй, и мой ответ:

Умолкло слово и не стало света,
Вся пыль веков засыпала порог,
И этот день - как невозможность лета
Черта зимы и жизни всей итог.

Нельзя на Запад - Солнце на Востоке,
И на восток нельзя - Луна вдали,
Покинув по утру пустые доки
Навечно вмёрзли в гавань корабли.

Забытый герб, просрочены молитвы,
Потеряны цвета родных знамён,
И в никуда вернувшись с поля битвы
Идут в строю солдаты без имён.

28.10.2020. (с) Екатерина Машкова.

Запомнить бессмертие.
1.
В те времена мы жили в небольшой квартире, довольно старой, и потому уже сильно захламлённой всякими нужными и ненужными вещами. Многие вещи на столько примелькались, что я и вовсе их не замечала. Впрочем, здесь нет ничего необычного, все мы живём в своём личном пространстве, и привычная обстановка часто делает нас невнимательными к деталям, которые не меняются годами.
Вот, к примеру, синяя ваза — она появилась в этой комнате даже раньше, чем я сама, я помню её с самых первых дней своей жизни, знаю каждую линию в её узорах, читаю каждую трещинку в старой эмали словно старинный иероглиф… Моё зеркало, лепнина на потолке — всё знакомо на столько, что я почти не замечаю их.
Постойте, а вот эта голова, точнее этот бюст? Давно ли он здесь? Мне кажется, его привезли буквально на днях. Удивительно, как реалистичны черты лица, мужчина точно застыл на месте — живой, но потерявший краски жизни. Бюст венчает высокий узкий постамент, весьма неустойчивый и непрактичный. Интересно, из чего сделана эта скульптура, ни на что не похожий материал!
- Что у нас сегодня на ужин? - в комнату вошла мама. Будучи весьма словоохотливой, мама принялась рассказывать мне вчерашние новости, слегка облокотясь прямо на бюст. Огромное количество новостей оказалось не таким уж новым, и потому мой взгляд рассеянно блуждал по чертам лица мужчины, чья скульптура неизвестно откуда и когда появилась в моей комнате.
Вдруг мне показалось, что брови мужчины слегка дрогнули. Мне показалось? Но нет, его брови действительно слегка подрагивают… Но ведь этого не может быть! Мой взгляд прикован к его глазам, которые, к моему ужасу, кажутся уже совершенно зрячими. Он видит меня! И вот уже его губы беззвучно шепчут какие-то слова на неведомом языке, его лицо борется с окаменением и оживает с каждой минутой всё более.
Мама ничего не замечает и продолжает делиться новостями, а я молча смотрю на оживающее лицо мужчины, с какой-то странной радостью осознавая, что он меня не только видит, но и ощущает мои мысли и чувства. Происходит что-то невозможное, вещь обретает жизнь, и между нами завязывается… дружба?
далее

Отрывок немного не тот, но лучше чем ничего)




Помните ли вы экранизацию Снежной Королевы? Среди ночи проносятся по стенам чьи то сновидения, кавалькада их наконец стихает, и вот, в парадной дворцовой зале показывается король. В фильме немного иначе, конечно, а у меня так. Или даже не так: появляется из приоткрытых дверей королева — это я. В ночной тиши и полумраке, я обхожу свои владения. Я обхожу свои владения... В этом зале у меня картинная галерея. На одной стене — сцены из моего прошлого, на другой — мечты, на третьей — мои страхи бесстрастно взирают на меня из чёрных резных рам, а четвёртая стена почти без живописи, но зато там три окна. На подоконнике дремлет старый Ворон...
Прозрачные занавески едва колышутся, в одном из окон видно, как в молочно-белых кружевах облаков проплывает Луна. Быть может, распахнуть окно, и за ней?
- О да, это было бы прекрасно, - вдруг шепчет мне дама из потемневшей от времени глубины портрета на стене Страха, и прибавляет что-то неразборчиво.
- О нет, у тебя ещё куча дел, - высовывает голову из кустов боярышника северный олень на картине со стены Надежд.
Лишь прошлое молчит, загадочно освещённое скользящим лунным сиянием.

По прежнему не могу пока выкладывать сюда новые фотографии, да и видео есть хорошие, но увы.
И потому, поделюсь только маленьким эссе.
*************
Белая ночь. Беззвёздная, бессонная...Вот высятся синие, сиреневые великаны гор, и их строгость тает в сиянии белой ночи, ибо утоляет она всякую печаль и боль, всякое величие и всякая невзрачность становятся в её туманах призрачными и неясными, и горные вершины бледнеют в этих туманах, и никогда не исчезают, ибо ночь светла... И стыдливо укрывает их плечи розоватая кисея облаков, что к утру становится всё тяжелее, и даже когда на рассвете солнце ласточкой взмывает вверх — облака не распадаются, но всё клубятся у горных склонов, ища утешения в тени многочисленных их причудливых пиков, да припадая к холодным кронам изумрудных горных елей... А пока рассвет не наступит — солнце парит над бездной, покинув свои небесные чертоги, и не заходя за горизонт. Свет же сам собой ниспадает с неба перламутрами на поросшую мхами и травами землю — влажную и щедрую на пике своего могущества. Ближе к рассвету ночной ветер спорит с пением соловьёв, и облетают белые лепестки яблонь, обрекая надежду и утрату вечно идти рука об руку. Летит белая ночь над гранитами невских берегов, в цветущей сирени утопает город, и кружится тихая музыка, кружатся дамы и кавалеры, очарованные танцем, и кажется им, что нет в мире ничего более значительного их самих и их танца, и танец их никогда не закончится. Но увы, коротка белая ночь, и в действительности вовсе нет никаких танцующих — есть лишь этот дивный свет, неуловимый, ниспадающий с неба на землю, есть плывущий аромат сирени, корабли уходящие за горизонт к неизведанному, и Луна, что видит с высоты всех, но ищет лишь одного — того, кто в иные времена звался Хамлетом, а после — Фаустом, но имя ему — Мастер.
(с) Машкова Е.К.

По сто грамм петербургской стали
Из гранёного ветром льда?
Выпьем осенней дали,
И исчезнем в ней без следа.

Без следа, без слезы, беззвучно,
Без упрёков и без имён,
Где в осеннем саду Нескучном
осыпает золото клён.

© Машкова Е.К.
Фото из и-нета:

далее

Сквозь полупрозрачную, цвета светлейшей розовой сирени занавеску струится нежный, бледный солнечный свет - его случайно обронило солнце, выглянувшее на миг после ливня из тёмно-лиловых небесных громад. Лучики света струятся сквозь узорный хрусталь и лепестки мраморно-белой розы, высвечивая тончайший узор прожилок, по которым, должно быть, текут тайно изумрудные и розовые токи крови.
Лучики света струятся сквозь хрусталь и лепестки роз, сквозь мои узкие чёрные зрачки в мою душу - точку проекции прошлого и будущего, которых не существует, в сосредоточие жизни ...В средоточие жизни - которая есть бескрайнейшая безнадёжнейшая тщета, ибо всё самое прекрасное, сильное, возвышенное и даже сама Удача упрутся в пыльный тупик, и не найдут выхода.
И вот, гаснут подсвеченные солнечным огнём грани хрусталя и комнату наполняет аромат роз, звучит SELVA, и где-то в углу бокал вина (чего-то покрепче?..)
Говорят, одиночество естественная вещь, ведь каждый рождается и умирает в одиночестве. Но нет, мы рождаемся не одни, с нами запредельные страдание и воля матери, которая подходит к краю между жизнью и смертью, и берёт нас в свои ладони, встречая на пороге бытия. Но умирает каждый один. Только надо пройти этот путь - от двух к одному.

Прошу прощения, что очень мрачно, уж так получилось.


Последний павший.

Когда закончится война - меня не будет.
Я не дождусь счастливых этих дней.
И не меня любимый мой разбудит
Касаньем лёгким. Не ко мне, а к ней
Он постучит и скажет на пороге:
Любимая. А я? - смотри назад:
В могиле братской, у дороги,
- Последний павший на войне солдат.

                                                                                                                              Посвящается моей маме.

Год до войны...
Коммунальная квартира, двое любят друг друга. Это девочка 7 лет, и мальчик на пол года старше. Два стула поставлены один на другой, нижний стул - корабль, верхний стул - воздушные войска. Два капитана: мальчик на корабле, девочка на самолёте. Храбрые капитаны ведут свои войска к победе, однако удача изменила авиации, девочка падает вниз, напарываясь на что-то острое. Щека пропорота, кровь течёт ого как! Испуганный мальчик зовёт родителей, а девочка так горда, что не плачет и не кричит, мужественно перенося боль. Она ничего не боится! Девочку - Наташу - перевязали и уложили в постель, мальчик - Юра - сидит рядом.
- А хочешь я тебе брошку подарю? - вдруг приходит в голову Юре идея.
Он бежит домой - по длинному коридору в комнату, где живёт его семья. Быстро вспоминает, где он видел у мамы красивую брошку, хватает её и бежит назад, к своей любимой - раненому капитану воздушных войск. Он кладёт красивую брошку рядом, на тумбочку у кровати, а сам садится поблизости. Подходит Наташина мама, и видит на тумбочке красивую брошку.
- Что это? Где ты взял? Ты спросил разрешения?
Мама девочки несёт брошку к маме мальчика, спрашивает о безделушке, и... оказывается, что это золотая брошь с изумрудом - главная драгоценность соседского семейства.
Мальчика отодрали, он орал на всю квартиру. После явился к девочке и заявил:
- Когда я вырасту, я куплю тебе брошку ещё лучше!!!
Проходит год и начинается война. Уже погиб ушедший добровольцем на фронт отец Наташи, и уже сжимается кольцо блокады Ленинграда, и совсем уже в последний момент увозят последние эшелоны эти две семьи в разные концы страны.

далее

Сегодня шторм. Дорожка от дома до кирхи совсем не далека, и наверное можно дойти, не успев промокнуть, но зонты защищают нас от ветра и хлещущих по лицу ледяных плетей дождя. И мы идём мимо мокрых ветвей ивы, чьи уже пышно распустившиеся цветки под дождём похожи на промокших птенцов чайки.
Мы ступаем на порог, и...
Маленькая старинная кирха среди бушующего шторма словно одинокий корабль. Сегодня его матросы - стройный хор голосов, сливающийся с музыкой и светом, с мокрыми голыми ветвями за окнами, и с незаметным силуэтом падре, скромно стоящего сзади всех, в полумраке у входа, словно привратник, - за колоннами, в мерцающем свете свечи...
А голоса летят над рядами слушателей, которых сегодня чуть меньше чем исполнителей, и музыка улетает, несётся вдаль, отзывается эхом внизу, на берегу залива, где обезумевшие стальные волны бьются в такт мелодии, и чайки в несуществующем небе вторят хору голосов: "Святый Боже"...



Запись была сделана нами на мобильный телефон, просим прощения за качество звука.

Рассыпанные чётки воспоминаний, мыслей, образов... Собрать скорее, слить в одну нить, живую, одушевлённую.
Выйти из маленькой, забытой в бескрайней скалистой лесостепи хижины. Ранее утро, вокруг километры и километры тихого, задумчивого, голого ещё леса, мелкий дождик, туман, сливающийся с серым небом...
Города нет! Нет, человеческого жилища, нет людей, нет бутиков, салонов, супермаркетов, ларьков, лавок, клубов, кафе, метро, потоков машин, ослепительных фар и фонарей, проносящихся светящимся зигзагом за твоим окном. Этого нет. Всё это на другой планете или не существует.
А есть туманное дождливое пространство пробуждающихся от зимней спячки лесов; в бесцветной, монотонной бесконечности едва колышутся верхушки деревьев, обретая золотисто-зеленоватый оттенок, впитывающий влагу весеннего мелкого дождика. И тишина, слышно как падает капля с пурпурной ветки ивы.
Идти по тропинке среди сухого светлого тростника к ручью, где единственная реальность - отражающиеся в талой воде ветви цветущей ивы. Всё здесь принадлежит тебе и только тебе, и ты принадлежишь только этому миру и более ничему. Ты ничего не знаешь о конторах, канцеляриях, мелких чиновниках и прогнивших князьках, тебе всё равно что подумают о тебе одинаково подстриженные и накрашенные сослуживицы, потому что их не существует и ты им не принадлежишь. Тебе в след смотрит сорока с верхушки корабельной сосны, которая скрипела всю долгую зиму, отбрасывая синюю тень на снегу, озарённом всегда заходящим низким солнцем.
Тебе не страшно. Тело твоё невесомо, оно работает чётко, как часы, которые отмерили долгий срок, и ты не почувствуешь его до тех пор, пока на порог к тебе не придёт смерть, пока не встанет у тебя в изголовье, пока не скажет: ты моя.
Но это не сейчас. Не сейчас.
Ты - это дождливое весеннее пространство, тишина, бескрайние леса... А впрочем, за лесами пустоши, где вечерами сиреневая дымка и пылающий в лучах заката вереск, серебряные мхи окутывают каменистую землю, словно говорят: иди, не бойся, мы с тобой одной крови.
Иди туда, где кончаются скалы, и внизу бьётся о гранит Северное море.
Е.Машкова (с)

Лёд на Неве

Дожили до рассвета,

Чаек плачь вдалеке,

Медленно, в брызгах света

Лёд идёт по реке.

 

Ивы не побережье

Жемчугом расцвели

Трепетно ждут с надеждой

Первые корабли.

 

Там, в золотом тумане,

В слёте небес и вод

То, что в дорогу манит,

Всем кораблям: вперёд!

 

Тихо плывёт рассвет

В заводях у реки,

И словно ивы цвет

Болотные огоньки.

 

В скалах цветёт беспечно

Огненно-сизый мох,

И море пьёт бесконечный

Свой первый вздох.

 

(с) Е. Машкова.

 

Я пишу в прошлогодний март,
В тихий сумрак руин собора,
В смертность каждого приговора,
В пепел старых истлевших карт.

А в проёме окна черно,
За окном только ветер волен,
И весна - словно падший воин
Поминальное шлёт вино.

И конечно все где-то здесь,
Только где - разглядеть не просто:
От часовни и до погоста,
От погоста и до небес.

(с) Е. Машкова.

Короток день в узком пространстве машины,
Стрелки которой на север спешат как всегда,
Где в облаках снежные тонут вершины,
Где на траву снегом ложатся года.

Короток день, реки во льдах угасают,
В розовом зареве запада стылая даль,
И на снегу звёзд голоса воскресают
В лунных лучах, льющих на землю хрусталь.

Короток день, мыслей снежинки не тают,
Вновь часовой механизм обращая назад.
И в тишине снежный цветок расцветает
Тонким узором скрепляя часов циферблат.

Праздники после тризны
Снятся мне наяву,
Кошкины девять жизней
Кончились, но живу.

И замок мой пропылённый,
Сносит в небытиё,
Башни в осенних клёнах...
Всё не моё - моё.

Осень, туман, дорожка,
В поле трава бела,
Всё-таки лишь немножко
Жизнь моей была.

Это стихотворение я написала ещё в начале событий на Украине, и не опубликовала, забыла. Сейчас вновь нашла, и перелистывая новые страницы текущих дней, я вижу, что всё движется тем же строем. И потому я решила выгрузить сюда эти строки.
Посвящаю стихи Марте.

Холодные пустые коридоры
Безглазых лиц,
И вот уже гремят затворы
Пустых глазниц.
И в ногу строем ковыляет
Мильонный полк,
И каждый что-то прославляет
Друг другу волк.
Где ложь на ложь ложится прахом
Так долог путь!
И цепь шагов вражды и страха
Не разомкнуть.

Зима.

Она пришла, и стала ночь длинней,
И у причала тени кораблей
Застыли синим цветом на снегу,
Лишь ветер на пустынном берегу,
Да серый камень, да камыш седой,
И в чёрном небе месяц молодой.

И прошлых зим вливая в вены яд,
Она выстраивала годы в ряд,
И ясность перспективы новых лет
Шептала мне, что смысла в жизни нет.
Смотри назад, смотри вперёд, и вновь
Вливай отраву в ледяную кровь.

© Е.Машкова.