Птицы от William Zimmerman

Artist: William Zimmerman

+26|5.0Mb...

Бумажные индейцы

Jim Fitzpatrick

www.jimfitzpatrick.ie/gallery/index.html

Замки в Средневековых миниатюрах. Музей Конде.

Время уже давно не детское, и большие зеленые глаза замка Алькасар давно закрываются, и как всегда некогда написать что-то вечное, и сил хватает только на то, чтобы признаться еще раз в любви к иллюминированным манускриптам и замкам.)))

Коллекция Музея Конде. Шантийи.

Alan Lee. The Children of Hurin

Иллюстрации Алана Ли к книге "Дети Хурина".
(Собрано для коллекции, потому что в русскоязычном издании книги большинство из них отсутствует.)

heise

Сражение....

в настроение



картинка=ссылка

Понравилось!

ВременоГодное..

все тот же Андрей Мещанов
январь показался уж больно злобноколючим.. пусть год хоть здесь начинается с весны...
Март

Лев Бакст

Родился в Гродно в 1866 году в семье мелкого коммерсанта. Учился в гимназии, четыре был вольнослушателем в Академии Художеств, но, разочаровавшись в академической подготовке, покинул это заведение. Занимался живописью самостоятельно, подрабатывая иллюстратором детских книг и журналов.

Паруса за стеклом.

По просьбе Бастет публикую произведения искусства, которые создаёт мой муж.

Романтика морских приключений живёт в нашем доме исподволь, скрыто. Она заключена в красоте обводов корпусов кораблей, в рукотворных канатах и блоках, настиле палуб и кормовой резьбе...Каждый парусник скульптурно прекрасен формой, объёмом, пропорциями. Его бока хочется гладить ладонями. Я люблю работы мужа за теплоту, которую они излучают. В его кораблях нет и впомине холодной глянцевой идеальности стендовых моделей. Вощёное красное дерево или бук так благородны и красивы по цвету и фактуре, резьба так наивно грубовата и так точна для образа морского скитальца. Каждый канат свит вручную и уложен в маленькие бухты, каждый пушечный порт открывается на рукотворных петлях. Во всём столько души, мастерства и художественности.Ведь каждый из этих кораблей - собирательный образ парусных судов своего времени и класса.

Экскурс в историю каждого корабля пока делать не буду, напишу, если возникнут вопросы, по мере своих знаний и терпения автора этих замечательных творений:).




колумбова нау "Санта Мария", самая популярная модель




каравелла "Нинья",любимица Колумба (и моя:))




колумбова "Пинта"




галеон первой пол. 16века




фламандская каракка ( это скорее собирательный образ, вольная трактовка на заданную тему.:)





Наш, русский линейный корабль "Пётр и Павел"


Увеличенные фрагменты моделей смотрите в фотоальбоме.

...

Японская каллиграфия

Дама и единорог.

... очень нравятся..
Заинтересовалась этими гобеленами после романа Трейси Шевалье «Дама и единорог».
"Дама с единорогом" — это серия из шести шпалер (настенных ковров), вытканная около 1500 года и хранящаяся в парижском музее Средневековья аббатства Клюни. В XV и XVI веках шпалеры были одним из самых популярных видов искусства. Красочные ковры преображали интерьеры средневековых замков, одновременно утепляя их холодные стены. Шпалеры развешивались в соборах и в ратушах, во время турниров — на трибунах для зрителей. В праздничные дни коврами украшали улицы, вывешивая на балконах и подоконниках.
Шпалеры заказывались и исполнялись сериями. «Дама с единорогом» не имеет повествовательного сюжета, но все шесть шпалер явно объединены общей темой. В некоем удивительном саду шесть раз предстает перед нами фигура стройной молодой женщины с благородной осанкой и задумчивым взглядом, каждый раз в иной позе и в ином костюме. На каждой шпалере рядом с Дамой лев и единорог.
Единорог — символ чистоты и осторожности. Древние авторы описывали его как неукротимого зверя, умерщвлявшего каждого человека, но делавшегося ручным при встрече с невинными девушками,— он ложился к ним на колени и засыпал

Без заголовка

Сказочные персонажи от Jean-Baptiste Monge

6. Владислав Эрко. Иллюстрации к Коэльо. Выборочно.

Дорогие мои читатели! Возможно я вас утомила своей коллекцией, но спешу обрадовать - это, пока что, последний пост посвященный Владиславу Эрко.



Из интервью:

=Как началась работа над книгами Пауло Коэльо.

-Сначала, как всегда, предложили нарисовать обложку. А мне хотелось рисовать иллюстрации. Хоть немножко, ну не больше десяти, ну, пожалуйста! И Юра Смирнов (директор "Софии") сдался. Вот я и нарисовал. Ведь до Коэльо я оформлял в основном обложки. Но это все-таки зона дизайнера. А я, честно говоря, дизайнер слабый и еще очень хочу рисовать. Поэтому обложки, я всегда перегружал, мне хотелось втиснуть в них все, что мне не терпелось нарисовать, прекрасно понимая, что мне профессионалы скажут, что обложка перегружена.

=Нравится ли Коэльо-писатель самому.

-Честно? Я не считаю Коэльо столпом литературы нашего времени. Даже не отношу его к вершинам Латиноамериканской литературы. Часто ругаюсь, когда натыкаюсь внутри коэльевских текстов то на Борхеса, то на Экзюпери, то на Кастанеду, то на огромное количество похожестей из других книг. Однако в каждой книжке нахожу какие-то параллели с моими сегодняшними переживаниями. И замечаю, что чаще всего это меня раздражает. Как будто кто-то указал тебе на твои слабости. Или поставил неприятный диагноз именно сегодняшней твоей жизни.

Сейчас у нас на Украине, да и в России тоже, идет неприятие Коэльо интеллектуалами и литераторами, пишущими умные книги. Я все это прекрасно понимаю. Но есть в книгах Коэльо какой-то фокус, магнит который притягивает, особенно женскую аудиторию. Я знаю нескольких из них, первыми книгами которых стали именно книги Коэльо. До этого они либо вообще ничего не читали, либо Маринину, Донцову, Хмелевскую. Я допускаю, что после Коэльо они не станут читать Борхеса, Кастанеду или Гессе, не важно. Главное - кого-нибудь из авторов другого уровня. И Коэльо совершил в них этот переход. Я считаю, что Коэльо - это порог для людей не читающих. Это ступенька, с которой уже легче шагнуть вперед. Или остановиться на Коэльо.

=Какая из книг Пауло Коэльо все же самому ближе.

-"Алхимик" до сих пор мне кажется наиболее легкой, изящной светлой книгой. Это история, в которой нет излишества, груза, и воспринимается она очень легко, просто, но, в то же время, глубоко.

=Когда познакомились с Коэльо лично.

-В 2002 году, когда он приезжал в Москву по приглашению издательства "София". У них в офисе нас и познакомили. Коэльо мне запомнился маленьким, в черных джинсах, черном гольфе. От него исходило ощущение абсолютно защищенного человека. Он из тех людей, которых тяжело испачкать, вывести из себя, спровоцировать, которые всегда окажутся на полшага впереди, предупреждая любое телодвижение против. Такие, как Коэльо, люди доброжелательны и открыты, но, вместе с тем, их невозможно вовлечь в какую-то дурацкую дружескую пирушку или никчемные разговоры.

Во Львове он исчез с торжества, которое устроила в честь его приезда Львовская мэрия. Тогда в местном оперном театре приветствовать Коэльо собрались все хоть что-нибудь прочитавшие из его книг или просто слышавшие о нем руководители высшего и среднего звена. И каждый считал своим долгом сказать писателю хотя бы по 5 слов любви. Коэльо постоял не сцене минут 10, послушал все это и постепенно испарился. Мы его обнаружили в соседнем кафе, где он грустно сидел вместе со своим литературным агентом Моникой и пил пиво.

Ну а комплименты, сказанные Коэльо мне лично, я всё-таки считаю частью этикета.

=Кое что о славе. Может, все же не надо скромности.

-Мне так легче воспринимать ситуацию. Мне почему-то тяжело думать о себе слишком хорошо.

5. Владислав Эрко. Алиса

Из интервью:

...Вы всегда хотели быть именно иллюстратором?
- Да. Для меня весь мир – книжка. Когда я лет в шесть узнал, что «Мона Лиза» или, там, «Большие купальщицы» Ренуара – на самом деле картины в рамах, которые висят на стенах где-то там в музее Парижа, а вовсе не в моей книжке, я обалдел. Помню, это меня тогда ужасно возмутило. И потом, знаете, мне все детство не давали выбраться из книжки замечательные иллюстрации в романах Жюля Верна. Я имею в виду отечественное издание 1940-хх годов, в котором воспроизвели гравюры первых французских изданий - это была такая почва для моего сумасшествия. Я до бесконечности разглядывал мелкие детали и понимал, что сделать вот такую книжку - это подвиг художника. Потом - Гюстав Доре с «Дон Кихотом»… В результате я был иллюстратором уже в семь лет и понимал, что мне хочется иметь дело только с книжками. Я тщетно пытался параллельно заниматься другими жанрами: с чуть большим успехом – офортом, с чуть меньшим – живописью. Но для меня это оказалось слишком болезненным процессом: когда ты что-то нарисуешь, оно не провисит дома и нескольких дней - обязательно кто-нибудь придет и выклянчит или купит его у тебя. Получается, что рисуешь, чтобы потом лишиться этого. А книжка самодостаточна, независимо от того, кому потом принадлежат иллюстрации - издательству или мне. Наверное, это определенный вид удовлетворения тщеславия, хоть я и понимаю, что из всего сделанного очень мало чем можно гордиться.

4. Владислав Эрко. Чайка по имени Джонатан Ливигстон

О чувстве уверенности.

У меня его и сейчас нет. Никогда не было. Вернее, как… Начать рисовать - это ради Бога, в любой момент. Меня слишком захлестывает сам процесс, поскольку самое важное в нем и происходит. Причем, случается, наибольшее удовольствие получаю, работая над наименее удачными кусками. И наоборот, сделанные в каком-то тяжелом настроении, в депрессивном состоянии работы оказываются более удачными.

К сожалению, работа над ошибками происходит постфактум, когда ничего уже нельзя исправить. Ну, нет у меня врожденной цеховой ответственности за каждый штрих и всё тут.

Поэтому имею не более 100 рисунков, за которые не очень стыдно.

3. Владислав Эрко. Сказки туманного Альбиона

К сожалению, не все иллюстрации, но обязуюсь дополнить.


Похоже, что Вы чаще недовольны, чем довольны своей работой…
- На самом деле я чаще всего подло, предательски пытаюсь получить удовольствие от работы, а потом уж думать, хорошо или плохо то, что получилось. Часто бывает так, что я запоем, с огромным удовольствием делаю какую-то абсолютно никчемную и жалкую, как потом оказывается, работу. А бывает, что я, скрепя сердце, с тяжелой душой, корплю над чем-то, что оказывается потом вроде бы и ничего. И нет в этом ни системы, ни логики…

2. Владислав Эрко. 100 сказок.

Для Владислава Ерко самое комфортное место в мире - его рабочий стол, а самое главное в работе - процесс создания иллюстраций. Он добросовестный трудоголик. Его кресло и его компьютер, которым он год назад заменил мольберт, становятся для него миром, в пределы которого ничто не может вторгнуться во время работы. Издательства ему в этом не мешают и свою волю не навязывают, ибо знают: для Ерко в работе свобода необходима.

Иллюстратор Владислав Ерко. Снежная королева.

В книжном магазине два года назад увидела полное собрание его репродукций в большом альбоме-папке, но ста долларов в кармане не оказалось.... А потом не оказалось этого альбома, все как всегда... Сейчас появилась возможность собрать понемногу такую коллекцию. Начнем с нашумевшей "Снежной королевы"



"Всегда ищу новые пути и дороги"

– Когда рисую детскую иллюстрацию, – говорит Владислав, – вспоминаю себя маленького. И если понимаю, что такая картинка мне была бы интересна в три года, то считаю работу удачной.