Гури Хансдоттир - певица с Фарерских островов, побывала в Санкт-Петербурге, все остались счастливы...

Впечатлило. По голосу это Кипелов или я путаю?

Сегодня прошёл осенний рыцарский турнир в Московском клубе "Легенда". Представляю ролик, посвящённый весеннему турниру.

источник: http://wetfield.livejournal.com/306434.html

Снова хочется обратиться к этой теме, собрала немного материала.

Эльдон - высокий холм с тремя коническими вершинами над самым г. Мельроуз, там, на Эльдонском холме под Эльдонским дубом - пророчил Томас Правдивый (True Thomas),(так же его звали рифмотворец - the Rhymer), там же он встретился по легенде с эльфийской королевой, ставшей его судьбой.

Серия сообщений "гончая по следу":
Часть 1 - Чёрная Мадонна. Часть 1.
Часть 2 - Чёрная Мадонна. Часть 2.
...
Часть 10 - По поводу кедра.
Часть 11 - Посвящение Н.В.Гоголю.
Часть 12 - Томас Лермонт - далёкий предок М.Лермонтова
Часть 13 - Камень Красноречия - «Stone of Eloquence» в замке Бларни.
Часть 14 - Легенда о леди Howard или прототип Собаки Баскервилей
...
Часть 29 - Шагреневая кожа.
Часть 30 - Тайна аркадских пастухов.
Часть 31 - Страсти по Матвею.

Из книги "Горец" Кристофера Лоуренса Макнамара.

 - Небо, земля, огонь и вода!

Ранен ты будешь в бою - не беда!

Рана исчезнет, смешается кровь,

Всё, что разъято - срастается вновь!

          Чтобы волки серые

          Не терзали по смерти

          Плоть твою и кость твою -

          Я помогу тебе!

          Будь ты ранен феями,

          Будь ты ранен эльфами,

          Будь ты ранен ведьмами -

          Я помогу тебе...

 - Народ издревне

   по всякому звал нас,

Но кем мы зачаты,

И чьи же мы чада,

Кто был нашим предком

из тёмных духов

Как с нами бороться,

с созданьями Ночи,

И где их жилище -

Не ведомо смертным....

Кое что о Зелёном Рыцаре.

1.Речь идёт о средневековой английской поэме «Сэр Гавейн и Зелёный рыцарь».

Так кто же такой Зелёный Рыцарь? Когда я прочитала ещё первые пару страниц – ответ для меня уже был очевиден. Это Король-Остролист. Сейчас заглянула к Грейвсу, дабы ещё раз перечитать его характеристику Остролиста, и там прямо обнаружила следующее: «Зелёный Рыцарь – это бессмертный великан с дубинкой из падуба…».

Кто такой Король-Остролист? Рассказываю:

Очень многие племена, проживающие на территории Европы, в древности имели некую традицию.

Суть дела в том, что на пол года (на год, и т.д.) выбирался король-жрец, затем, в назначенный срок, производился ритуал, во время которого короля-жреца убивал его приемник, новый король-жрец, молодой король. Обычный срок – День Зимнего Солнцестояния и День Летнего Солнцестояния. Убитый, принесённый в жертву король-жрец после этого считался бессмертным, а его останки переносились на какой-нибудь священный остров.

Позднее вместо короля в жертву стали приносить менее важных членов племени, а позже вообще животных. Потом обычай этот запретили. Но изначально это была честь, так мог быть принесён в жертву только истинный король, тот, кого приравнивали к Богу.

Король-Олень вступал в свои права в День Зимнего Солнцестояния (Рождество), убивая своего предшественника (Короля-Остролиста), совершая особый ритуал. Затем в День Летнего Солнцестояния его, в свою очередь, убивал его приемник, новый Король-Остролист.

Остролист - это вечнозелёный близнец дуба. Дуб (Король-Олень) управляет прибывающей частью года, а Падуб, он же Остролист (Король-Ворон) – убывающей частью года. Есть ещё традиция, когда считают, что Дуб – законный наследник короля, а падуб – бастард.

Итак, цитирую поэму, где говорится о Зелёном Рыцаре:

«Но не для боя оделся боец бесстрашный –

Не щеголял ни кольчугой, ни шлемом крепким,

Ни щита, ни копья не взял с собою.

В одной руке остролист поднимал высоко,

Что зеленью радует глаз в лесах безлистых,

В другой же – сжимал топор огромных размеров,

Смертоносную сталь описать бессильно слово».

2.Началось всё в славном городе Камелоте…

«Пирует король в Камелоте в канун Рождества…»

Артура часто в легендах называют Королём-Оленем, об этом подробно пишет, например, Мэрион Зиммер Брэдли в «Туманах Авалона».

«Вот наступил первый день Нового года…»

По традиции должно произойти следующее: Король-Олень должен убить Короля-Остролиста.

И действительно, в Камелот является рыцарь.

«Тут в двери въезжает грозный всадник,

Преогромного роста, как врос в седло он…»

«Но что за выбор цвета?!

Все замерли смущённо:

Хоть невозможно это,

Он весь был, весь зелёным!

Наряд зелёный сверкал на госте незваном:

Был стан его стройный стянут строгим камзолом,

Лёгкой волной по спине накидка струилась;

Большой капюшон, подшитый богатым мехом,

Голову не покрывал, но горностаем мягким,

Волосы обнажив, спадал на плечи.

…

Там всё, до последней заклёпки, зелёным было,

Изумруды пылали на поясных пряжках,

И весь искрился наряд на рыцаре славном.

Шёлк под седлом был расшит шитьём искусным:

Всех украс на узоре том взор не охватит:

Там в листве притаились пёстрые птицы,

По зелени шёлка пущена нить золотая.

И брелоки щита, что грудь коня обхватил,

И гвоздик каждой застёжки на сбруе звонкой –

Всё блеском зелёной эмали переливалось,

Луки седла, стремена слепили сияньем

Самоцветов, сверкающих зеленью жаркой.

И конь под ним был зелёный, мне ли о том

Не знать.

…

Смотрит он дерзко, ясно,

И каждый мог понять:

Сражаться с ним опасно, -

Уж тут не устоять!

…

Но не для боя оделся боец бесстрашный –

Не щеголял ни кольчугой, ни шлемом крепким,

Ни щита, ни копья не взял с собою.

В одной руке остролист поднимал высоко,

Что зеленью радует глаз в лесах безлистых,

В другой же – сжимал топор огромных размеров,

Смертоносную сталь описать бессильно слово».

Он ясно даёт понять, зачем явился:

«И только пророкотал: «Где, покажите,

Хозяин пиршества этого, нынче охота

Мне на него поглядеть, перемолвится

Словом».

На великана Артур сверху вниз воззрился

И заговорил, и голос его не дрогнул.

Сказал сердечно: «Гостю всегда мы рады;

Зовущий себя Артуром – здесь, государь над всеми…»

…

«…Славится рыцарство ваше в свете бескрайнем,

И тем молва заманила меня в Камелот.

Пусть падуб в руке моей тебя уверит…»

Так что речь, как видно, именно об этом древнем обычае. И хотя позднее в повествование вплетутся новые темы, иные образы, и оно постепенно соскользнёт с натянутой тетивы древней мистерии, но изначальный сюжет явно был основан на традиции, связанной с годовым циклом.

И вот Зелёный Рыцарь торжественно вопрошает:

«Так есть ли рыцарь средь вас и вправду смелый?

Объявится пусть! К топору примеряясь,

Сожмёт оберучь покрепче, вскинет высоко,

Удар я приму, не дрогнув, не двигаясь с места,

Но сам отвечу тем же, когда мне будет

Не лень.

Я дам отсрочку:

К двенадцати месяцам день.

Там в споре поставим точку –

Слово моё – кремень».

Мы видим, что в поэме говорится о 12 месяцах, а не о половинах года. Думаю, это потому, что написано оно было тогда, когда эти древние обычаи и традиции были уже давно запрещены. Автор, даже если и знал о них точнее, не мог, конечно, позволить себе слишком ясные намёки. Однако намёк всё же есть, ведь речь идёт именно о календарном цикле, при том срок установлен: Рождество. К тому же, сроки смены королей-жрецов были разными: как пол года, так и год, и даже некоторое индивидуально установленное количество лет.

Король Артур отзывается:

«Мне свой топор протяни, проверь мою руку,

Исполнить просьбу твою сам Артур возьмётся»

Но тут вместо него вступается сэр Гавейн:

«Но тут сосед Гвеневры,

Гавейн, возвысил глас:

«Артур, дозволь мне первым

Вступить на этот раз».

Выступить в этом поединке мог только тот, в ком течёт королевская кровь. Поэма подтверждает право Гавейна:

«Тебя почитаю дядей, и тем лишь отмечен,

Что в жилах моих державная кровь струится».

Гавейн подменяет собой Артура.

Он говорит Зелёному Рыцарю:

«Свидетель Господь, пред всеми зовусь я Гавейном,

Лишь год обернётся вокруг, готов, как должно,

Удар принять от тебя, признав твоё право

Оружьем меня поразить, которым – тебе

Выбирать.

А тот ему в ответ:

Коль так, готов признать –

Мне чести выше нет,

Чем твой удар принять».

Зелёный Рыцарь соглашается.

И вот он говорит Гавейну:

«Дай же слово теперь, соперник славный,

Что сам меня ты разыщешь, далёко ли близко ль,

Подошвы стопчешь, чтоб долг сполна был оплачен –

И примешь ответный удар, духом не дрогнув»

Речь идёт о времени, должно пройти время, время стопчет свои подошвы…

Гавейн принимает условия.

«И враз опускает топор на плоть нагую.

Хрустнули под острием хрупкие кости,

И надвое сталь рассекла остов единый.

Кровь из-под хладного лезвия хлынула вольно,

Глава благородная грянулась об пол

И с грохотом покатилась прямо под ноги,

По зелёному платью кровь пятном расплывалась;

Но чудо – не дрогнул рыцарь, не пошатнулся

…

Вот настиг свою голову, вверх её поднял,

К коню подошёл и поймал поводья,

…

Так голову крепко в руке сжимал,

Прямо к помосту её челом обращая.

Из-под ресниц зеницы глянули зорко,

Уста разомкнулись, и пронеслось по залу:

«Готовься же, Сэр Гавейн, скоро в дорогу.

Будешь, скитаясь по свету, смерти искать..

…

Затем повернулся круто, поводья тронул

И выехал вон…»

Ну и дальше идёт повествование о том, что происходило с Гавейном в течении назначенного срока, и наконец, о том, как он нашёл Зелёного Рыцаря и исполнил клятву.

Остаётся ещё маленький вопрос: а сам Зелёный Рыцарь достоин ли представлять Короля-Остролиста?

В конце Зелёный Рыцарь сообщает Гавейну, что он – сын Морганы.

«И знай, что сама Моргана, живёт в моём замке,

Искусная в чародействе, умелая в ковах

…

Богинею Морганой

Теперь её зовут.

А лавры славы бранной

Не много значат тут.

…

Но должно вам знать, она – дитя Иджерны,

(Что славному Утеру в срок родила Артура)

Так властелин Камелота ей брат вполовину,

А ты- что поделать – племянником будешь».

И вот, я делаю вывод, что в основе повествования лежит древняя традиция годового цикла, а сам Зелёный Рыцарь – ни кто иной, как Король-Остролист.

Цитирую по изданию "Аграф" 2006, перевод В.Тихомирова.

Серия сообщений "гончая по следу":
Часть 1 - Чёрная Мадонна. Часть 1.
Часть 2 - Чёрная Мадонна. Часть 2.
...
Часть 6 - Тюльпаны - стрелы Артемиды.
Часть 7 - На последней ноте или фуги Баха.
Часть 8 - Кое что о Зелёном Рыцаре.
Часть 9 - Сад Минервы.
Часть 10 - По поводу кедра.
...
Часть 29 - Шагреневая кожа.
Часть 30 - Тайна аркадских пастухов.
Часть 31 - Страсти по Матвею.

И ещё один гимн Самайну, пожалуй, можно так считать.

Сначала выкладываю стихи У.Б. Йейтса, а затем песню в исполнении Мельницы, в основу которой легли эти стихи.

Три баллады.

Первая – народная шотландская песня «Лорд Рональд», в переводе С.Маршака, который заменил изначальное имя Рэндол на Рональд.

ЛОРД  РОНАЛЬД.

- Где ты был, мой Рональд? – В лесах, моя мать.

- Что долго скитался, единственный мой?

- Гонял я оленя. Стели мне кровать.

Устал я сегодня, мне нужен покой.

- Ты голоден, Рональд? – О нет, моя мать.

- Где нынче обедал, единственный мой?

- В гостях у невесты. Стели мне кровать.

Устал я сегодня, мне нужен покой.

Что ел ты, мой Рональд? – Не помню я, мать.

- Подумай и вспомни, единственный мой!

- Угрей я отведал. Стели мне кровать.

Устал я сегодня, мне нужен покой.

- А где же борзые? – Не помню я, мать.

- Подумай и вспомни, единственный мой!

- Они околели…Стели мне кровать.

Устал я сегодня, мне нужен покой.

- Ты бледен, мой Рональд! – О мать моя, мать!..

- Тебя отравили, единственный мой!

- О да, я отравлен! Стели мне кровать.

Мне тяжко, мне душно, мне нужен покой.

Вторая – шведская баллада «Улов и эльфы», предполагается, что баллада бретонского происхождения. Перевод И.Ивановского.

УЛОВ И ЭЛЬФЫ.

Улов к заутрене спешит,

- Ветер стих, выпал снег –

Невиданный свет впереди горит.

Улов вернётся, когда распустится лист.

По склону едет он вперёд

И видит эльфов хоровод.

Эльфы лесные танцуют в ряд,

Волосы падают до пят.

Принцесса эльфов машет рукой:

«Улов, иди танцевать со мной!»

«С тобой танцевать не стану я,

Мне не велит невеста моя».

«Если не станешь танцевать,

Будешь ты горе горевать».

«Нельзя танцевать мне с тобой вдвоём,

Завтра свадьба в доме моём».

«Улов, недуги пойдут за тобой,

Станут они твоей судьбой».

Улов коня повернул назад,

Недуги за Уловом спешат.

Улов к матери едет своей,

Мать ожидает его у дверей.

«Мой милый сын, ты бледен как мел.

Скажи, отчего ты побледнел?»

«Задумался я и чуть не погиб.

О дерево конь меня ушиб.

Готовь мне постель поскорее, мать,

Я лягу, чтоб больше не встать».

«Мой сын, не время для скорбных речей,

Мы завтра пируем на свадьбе твоей».

«Какой бы ни был день в году,

К невесте моей я не приду».

Как только рассвело вокруг,

Пришло за невестой семь подруг.

Невеста глаза на них подняла:

«Зачем звонят колокола?»

«Таков обычай на острове тут,

Так парни девушек зовут».

Невеста к Улову едет на двор,

Ведёт со свекровью разговор.

«Добрый день, дорогая свекровь,

Где мой жених, где моя любовь?»

«Любит охоту мой резвый сын,

Он за оленем уехал один».

«Разве дороже ему олень,

Чем невеста и свадебный день?

Он мой жених, и я не пойму,

Разве олень дороже ему?»

«Не скрою я Улова судьбу,

Увы, он мёртв лежит в гробу».

За красный полог невеста зашла

И мёртвого Улова нашла.

Из-за полога вышла она,

Молчалива и смертно бледна.

Был мёртвый один, а стало три

В доме Улова до зари.

Невеста недолго прожила,

- Ветер стих, выпал снег –

За нею от горя мать умерла.

Улов вернётся, когда распустится лист.

Третья – народная исландская баллада «Оулавюр Лилья-Роза и эльфа». Перевод Л.Кораблёва (?)

ОУЛАВЮР  ЛИЛЬЯ-РОЗА  И  ЭЛЬФА.

По скалистым утёсам Оулавюр скакал,

Заблудился он, остановился он;

Он приблизился к жилищу эльфов.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Эльфийская дева вышла,

Заблудился он, остановился он;

Золотом обвиты её локоны.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Вторая эльфа вышла,

Заблудился он, остановился он;

Серебряный кубок она несла.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Третья вышла оттуда,

Заблудился он, остановился он;

Молвила прекрасные слова.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Здравствуй Оулавюр Лилья-Роза»,

Заблудился он, остановился он;

«Входи в скалу и живи у нас».

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Не хочу я жить у эльфов»,

Заблудился он, остановился он;

«Верую я во Христа».

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Немного обожди меня»,

Заблудился он, остановился он;

«Покуда схожу я к древу в лесу».

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Она достала из-за пазухи,

Заблудился он, остановился он;

Свой лучший острый нож.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Ты не можешь ускакать просто так»,

Заблудился он, остановился он;

«И ни разу нас не поцеловать».

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Оулавюр нагнулся с седла,

Заблудился он, остановился он;

Поцеловал деву нехотя и неспеша.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Она пронзила его под лопатку,

Заблудился он, остановился он;

Прямо в сердце нож вошёл.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Оулавюр смотрел как его кровь,

Заблудился он, остановился он;

Прямо под копыта его коня хлынула.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Оулавюр коня пришпорил,

Заблудился он, остановился он;

Домой к своей матери помчался.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Застучал кулаком в дверь,

Заблудился он, остановился он;

«Дорогая мать, убери засов!»

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Где ты был, о сын мой?»

Заблудился он, остановился он;

«С эльфами словно повстречался ты».

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Без толку мне тебе врать»,

Заблудился он, остановился он;

«Эльфа обманула меня, мать».

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

«Матушка, пуховую постель приготовь»,

Заблудился он, остановился он;

«Сестра, завяжи мне рану в боку!»

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Она отвела сына в кровать,

Заблудился он, остановился он;

И когда поцеловала его – мёртв был её сын.

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

Я вернусь к Кресту,

Заблудился он, остановился он;

Да пребудет с нами Приснодева Мария!

Там красные огни горели,

Со скалистых утёсов попутный ветер дул.

(- похоже на обработанную в период христианизации древнюю песню, одну из тех, что пелись на два голоса).

Серия сообщений "гончая по следу":
Часть 1 - Чёрная Мадонна. Часть 1.
Часть 2 - Чёрная Мадонна. Часть 2.
Часть 3 - Знамя Маклаудов.
Часть 4 - Вечерний звон.
Часть 5 - Со скалистых утёсов попутный ветер дул...
Часть 6 - Тюльпаны - стрелы Артемиды.
Часть 7 - На последней ноте или фуги Баха.
...
Часть 29 - Шагреневая кожа.
Часть 30 - Тайна аркадских пастухов.
Часть 31 - Страсти по Матвею.

Вот и всё. Нет, не всё. Он упал. Глухая боль в затылке. Не земля, нет – тела. Но где-то и земля. Чей-то кованый сапог наступил на колено. Боль. Вот она начала разворачивать свои кольца удава. Он кричит, но не слышит своего голоса, но слышит вместо этого крики многих других, рядом и наверху. Лязг, грохот. Он корчится от нестерпимой боли. Горячая кровь стекает вниз, а внизу уже много липкой, холодной крови. Одежда намокла даже под бронёй.

Поле поя? Нет, это уже не то поле боя, где он в числе многих рванул в атаку. Это совсем другое поле боя, словно на другой планете. Он один, совсем один. Нет, он ранен не смертельно. Ведь не смертельно? И на заднем плане сознания можно уловить мысли: «только бы не конское копыто, только бы не очень тяжёлое, не очень острое….» Кто-то ещё упал, придавил, разорвал плоть сильнее. Внизу холодная жижа. Остывшая кровь, вены, куски тел. Его начинает колотить крупной дрожью. Но от того боль острее, и подавляя дрожь, он подвывает. Голос сорван. Время идёт. Он воистину один. Один на один с болью, с надеждой и страхом. Надеждой на что?

Бой откатывается куда-то дальше. Кто побеждает? Он не знает. Он хочет забыться. Иногда ему это удаётся, но каждый раз, словно на миг. Забрало мешает дышать, душно и холодно одновременно. Какая тяжесть… Его лихорадит. Боль теперь правит его телом, хозяйничает в нём и знает каждый его нерв. Он устал, ослаб.

Скорее бы всё решилось. Там, у них – всё закончится, и кто-то придёт за ним. Кто-то придёт и сотворит чудо – даст облегчение.

Живые и мёртвые, мёртвые и живые, вперемешку. И каждый один.