Я знаю, что не ко времени, но очень красиво, и я не удержался...

Альфред Теннисон. "Мерлин и луч"



Сегодня день рождения Альфреда Теннисона... Его знаменитый "Мерлин и Луч"

Перевод с английского Григория Кружкова

I

О юный Пловец,
Чье судно укрыто
Внизу под скалою!
Перед тобой –
Волшебник седой
С проницательным взором;
Я – Мерлин,
И я умираю,
Я – Мерлин,
Идущий вослед за Лучом.

II

Могуч был Колдун,
Меня пробудивший
От сна на рассвете,
Меня обучивший
Своему колдовству!
Могуч был Учитель
И чары чудесны,
Когда над долиной
Зеленой, цветущей
Из-за горы
На дома и на лица
Спустился,
Танцуя под музыку,
Таинственный Луч.

III

Однажды, под карканье
Ворона злого,
Летевшего косо,
Невежды тупые,
Что к музыке глухи,
К чудесному слепы,
Бранили меня и корили;
И демоном был я ужален:
Весь мир потемнел,
Сиянье погасло,
И музыка стихла;
Но тихо шепнул мне Учитель:
«Иди за Лучом!»

IV

Под музыку чудную,
То лугом, то чащею,
Вдруг освещая
То эльфа лесного,
То горного гнома,
То дикого тролля,
Там – фей хороводы
В укромных лощинах,
Там – игры драконов
У горных ручьев
Или шумно летящих
С высот водопадов,
По тропам и топям
Все дальше и дальше
Манил меня Луч.

V

Над цепью холмов –
И над плоской равниной,
Над тускло блестящей рекой
С ивняком серебристым,
Над полем и пастбищем,
Над сенокосом и жатвой,
Над девичьим пеньем
И визгом ребячьим, –
По спинам, по лицам,
От низких трудов огрубевшим, –
Скользил этот Луч.

VI

И вдруг, под иную мелодию,
Торжественней и величавей,
Привел меня Луч
В град и замок Артура;
Коснулся крестов золотых
Над церквами,
Сверкнул на забралах,
На рыцарских копьях,
Готовых к ристанью,
И, наконец, на челе
Королевском Артура
Застыл этот Луч.

VII

Но тучи и тьма
Камелот поглотили,
И добрый Артур исчез,
Государь мой любимый,
Губительной смерти не властный.
Тогда-то из мрака
Луч, тускло мерцавший
На мерзлой стерне,
Вдруг, тайком разгоревшись,
Скользнул в ту долину,
Где тени печально блуждают –
И, двигаясь плавно
Под музыку нежно влекущую,
Остановился и замер
На тени –
Что тенью уже не была,
Ибо с мраком рассталась,
Облекшись Лучом.

VIII

Сверкая и ширясь,
Летел он по миру,
С ликующей песней
Таинственно-страстной,
И я всё труднее
За ним поспевал,
Побеждая бессилье;
Я видел повсюду,
Где Луч проходил:
Всё, чего он касался, –
Погост за оградой,
Курган на холме, –
Покрывалось цветами.
И так я, усталый,
Дошел до предела
Известного мира,
Здесь путь свой окончу
И здесь умру без печали,
Недаром Колдун
Тайнознанью
Учил меня в детстве,
Ведь даже и здесь, у порога
Бескрайнего моря,
И всюду под небом – я вижу! –
Скользит этот Луч.

IX

Не солнечный луч –
И не лунный,
Не звездный!
О юный Пловец,
Поспеши в свою бухту,
Зови своих братьев,
Ставь парус – и сразу,
Пока не пропало
Сияние над горизонтом,
Плыви неустанно,
Стремись безоглядно –
Иди за Лучом!

Стихотворение написано в августе 1889 г. По словам самого Теннисона, «в истории о Мерлине и Нимуэ я прочел, что «Нимуэ» означает «Луч»: в моем стихотворении это – символ высшего, поэтического воображения».

Я жду, ты ждешь...

Спокойных всем в ночи....



Осень – одна на двоих,
И мы взглядом следим за улетающей птицей,
И среди палой и мертвой листвы затих
Вздох наш последний: уже не взлететь, не напиться
Чистого воздуха осени зеленоглазой,
Легкой улыбкой дразнящей, как перья из золота,
Не пересечься, уйти и ни разу
Имя твое и свое не назвать даже шепотом,
Всеми моими словами
Дождь исчертил тебе стекла оконные,
Память волчицей крадется – лесами,
Сворой собак окруженная. Обреченная…

Романс князя Мышкина

В Петербурге снег и непогода,
в Петербурге горестные мысли,
проживая больше год от года,
удивляться в Петербурге жизни.

Приезжать на Родину в карете,
приезжать на Родину в несчастьи,
приезжать на Родину для смерти,
умирать на Родине со страстью.

Умираешь, ну и Бог с тобою,
во гробу, как в колыбельке чистой,
привыкать на родине к любови,
привыкать на родине к убийству.

Боже мой, любимых, пережитых,
уничтожить хочешь -- уничтожишь,
подними мне руку для защиты,
если пощадить меня не можешь.

Если ты не хочешь. И не надо.
И в любви, испуганно ловимой,
поскользнись на родине и падай,
оказавшись во крови любимой.

Уезжать, бежать из Петербурга.
И всю жизнь летит до поворота,
до любви, до сна, до переулка
зимняя карета идиота.

Иосиф Бродский

Золото кленов

Уже было, но вспоминается снова

В золотой колеснице промчалось лето
Солнца диск унося на юг
Замирает в воздухе гулкое эхо
Где ты мой друг

Осень землю окружит армией кленов
Желтых знамен
Не сдержать быстрый бег коней Апполона
Замыкающих круг времен

С каждым годом быстрее и бешенней кони
Ярче блистание спиц
Не угнаться за ними летящей погоне
Северных птиц

Разметались по ветру буйные гривы
Яростней стук подков
Отстает от квадриги шальной и игривый
Ветер годов

В золотой колеснице промчалось лето
Солнца диск унося на юг
Замирает в воздухе гулкое эхо
Где ты мой друг

Артюр Рембо

 

 

ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ

 

 

 

читать далее

***

Осень пахнет дождем, и вся она – темная чистота,
Ангел устало склоняет голову у подножия каменного креста,
Что теряется в сумраке, дышит покоем и золотом теплых слёз…
Ты – нескончаемый листопад, который ветер унес
Так далеко, что коснуться тебя можно мыслями или во сне.
В золотом маскараде, меж блистающих шпаг и в огне
Ты мне видишься… Или просто я болен,
И твои Крылья, глаза твои никогда не дадут мне покоя,
И будет ветер и дождь, и памятью листопад кружить…
Всё это зовешься – Ты… Ты… Моя нереальная жизнь…

Тоже из старого...

Мы смотрели в зеркало,
Видя, как нам волосы отрезают,
И это все – на потеху вам,
Решившие, что достаточно знают,
Что есть братство, свобода и равенство.
Опрокинулся алый закат в пруды.
Что же, рвите на мясо и празднуйте:
Всюду – кровь, не хватает воды.
А Его Величество, раздосадован,
Что в лесах его, как пред бурей, мертво,
Бросил взгляд на дождь и, не вняв словам
Темных Ангелов, произнес: «Ни-че-го…»

***

Это – тоска, сжимающая виски,
Это – черный вихрь, не ждущий – «простить»…
Этого слова нет в тех словарях,
Что проклятьем лежат на Крыльях и Ангелах,
Обреченных искать друг друга всю жизнь,
Идти сквозь костры дорог и разлук ножи,
Бесконечность Вселенной… -- Вернуться. К Тебе,
Одной на все столетья безумной судьбе,
И пусть, как расплату, требуют Смерть,
Мы сможем понять, долететь, успеть…
Коснуться тебя… Улететь с тобой
Туда, где дюны и лишь прибой
Будут помнить о нас… Я и Ты –
Искры Света, стремящегося из Темноты;
Стать костром, который осветит ад
Тьмы. Пусть на миг. Но только к тебе. Назад.
Из небытия, споров и тьмы веков,
К тому, кто важнее всех сказанных Слов, --
К тебе. С Тобою. Сгореть навсегда…
И ветер с моря ответит – да… Я – твой… Ни следа
На дороге, ведущей в ночной прибой.
Я всегда был твоим… И навеки – Твой…

Уильям Блейк/Аллен Гинзберг

Аллен Гинзберг в 69-м записал интереснейший альбом на поэтический цикл Уильяма Блейка "Песни невинности и опыта". Очень люблю этот диск. Некоторые композиции на нем звучат как мантры, что в общем-то и неудивительно, учитывая сильный интерес Гинзберга и других битников к дзен-буддизму. Выкладываю пару треков с этого альбома. Все без исключения остальные можно послушать и скачать, а также посмотреть оригинальные гравюры Блейка к собственным стихотворениям, здесь



Одна из многочисленных художественных работ Блейка. Его гравюры-иллюстрации к собственным текстам и прочим произведениям, таким как Библия и "Божественная комедия", я люблю едва ли не больше, чем его стихи. Многие из этих его работ можно найти здесь:
http://www.all-art.org/neoclasscism/blake1.html
http://www.all-art.org/history1-bible_Blake1.html



Allen Ginsberg/William Blake - London

London

I wander thro' each charter'd street,
Near where the charter'd Thames does flow,
And mark in every face I meet
Marks of weakness, marks of woe.

In every cry of every Man,
In every Infant's cry of fear,
In every voice, in every ban,
The mind-forg'd manacles I hear.

How the chimney-sweeper's cry
Every black'ning church appals;
And the hapless soldiers sigh
Runs in blood down palace walls.

But most thro' midnight streets I hear
How the youthful harlot's curse
Blasts the new-born infant's tear,
And blights with plagues the marriage hearse.

Читать далее...

Просто

Стихи Радована Караджича:
"САРАЕВО"

Я слышу, как беда, сберегая силы,
подобно букашке ползет, но вдруг
раздавит букашку, как сорванный голос хилый
дробит тишина, высекая исконный звук.
Курится город, в заоблачный путь готовый.
Больная совесть стучит наугад в дома.
Шуршат пустые одежды по мостовой. Багровый
камень мертвеет в скудельнице стен. Чума!
Жара. Строй бронированных тополей
шагает ввысь отрешенно. Сухой и душный,
воздух-агрессор вторгается все смелей,
и человек превращается в столп воздушный.
Я знаю, се перст судьбы неминучей:
давно томится черный металл по ангарам;
и страх, принявший образ паучий,
возможный исход просчитывает недаром.


СБОРНИК "Под левой грудью века":

..."Не смей верить, что полночь черна,
что этого не изменить
и такова Божья воля.
Кое-что происходит и по твоей воле"...
..."Стоит надеть военные башмаки,
что - словно свирепые псы -
крепки и мощны,
ждут тебя на пороге,
тут же помимо воли своей
ты снимешь ружье со стены
и отправишься в свой путь
по разбитой дороге"

"...Я - причина мировой неразберихи.
Какой-то рыцарь, именуемый Моисей, тайно боится меня.
Начиная с этого рокового часа, все время летит куда-то вверх,
Куда смотрю и я.
И я скован холодным и морозным страхом.
На мгновение змеевидный мир поменял свою грязную кожу.
Только я выпрыгнул из Вселенной, как утренняя звезда.
И Вселенная вспыхнула от ненависти и сменила цвета.
Только трусы жрут свою трусость и питаются несуществующей силой.
Сейчас говорю я! И я горю!
После всего я не буду молчать!
И пусть толпа идет к дьяволу сквозь искупление.
Я разберусь с вами в один момент и без лишнего шума."

СБОРНИК "Человек из пепла":

Умирает март и поп-арт
Смерть определила цель и взяла к ней старт,
Но живет человек,
который боится всего,
К нему весь мир повернулся спиной.
Смотри, затравленный человек,
Смотри, человек из пепла
Окунает свое сердце в чернила.
А вокруг все гибнет и все умирает.
Ответь мне, дьявол, мне не видно отсюда,
Не часть ли это некой великой правды?

...

Я изнемогаю,
как дымящаяся сигарета в невротичных губах,
пока меня ищут повсюду -
я жду в безумии зори
удачного шанса разом покинуть этот мир,
отказавшись от дивного соблазна,
от дивной возможности,
которую дает мне Спаситель -
бросить утреннюю бомбу
в одинокого человека
одним усилием
своего непредсказуемого воображения

ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ТРУБАДУРОВ – ГИЛЬЕМ ФИГЕЙРА

ГИЛЬЕМ ФИГЕЙРА (Guilhems Figueira)


Гильем Фигейра (ок. 1215-1240) родом был из Тулузы, сын портного и сам портной. Когда французы овладели Тулузою (1229 г.), бежал он в Ломбардию. Пел он хорошо и владел трубадурским художеством и стал городским жонглером (т.е. в отличие от жонглеров придворных).
Не из тех он был, кому по нутру подвизаться в высшем обществе среди знатных сеньоров. Завидев, что туда, где он находится, идет какой-нибудь придворный, он мрачнел, досадовал и старался его принизить, превознося какую-нибудь гулящую девку.

Он сочинил также несколько сирвент противу князей-тиранов, среди коих есть одна, озаглавленная им «Смертельный бич тиранов».

Среди 10 сочинений этого трубадура выделяется обширная сирвента против «Рима» (знаменитая сирвента D'un sirventes far) — т.е. против римской Церкви, развязавшей альбигойские войны. Сирвента эта зачитывалась обвинением на одном из инквизиторских процессов.

Монах Златоостровский (который ни о чем не забыл написать) говорит, что отец сего Гильема именовался также Гильемом и был осанистый авиньонец, человек ученый и просвещенный, сочинитель былей, чье умение, изящество и проворство сочинять можно видеть в его прекрасных творениях, а писал он, что в то время бесстыдство князей было столь огромно, что стыд запрещает ему говорить о том далее. Петрарка подражал ему в сонетах.

(из книги «Жизнеописания трубадуров» ЛП, 1993)



Guilhem Figueira - D'un sirventes far

Сирвентес сложу про римские порядки,
Все, как есть, скажу, лишь на напев в оглядке, —
Знаю, заслужу жестокие нападки:
Ведь стихом своим мечу в папский Рим!
Бесом одержим,растления зачатки
Он несет другим.

Так чего ж хотим от паствы подопечной,
Коль неукротим сам Рим, не первый встречный!
Честь, добро - как дым, раздор развеял вечный.
Рим, ты корень зла.
Ласкова, мила, лесть твоя подла
И Англии беспечной рану нанесла.

Паства стричь дала ужель себя навеки?
Вот кабы ушла овца от злой опеки
И покров нашла в нем, в богочеловеке!
Вняв моим мольбам,
Дал бы по зубам Он святым отцам, —
А нам-то с вами, греки, их позор — бальзам.

Рим! И беднякам глодаешь плоть не ты ли?
Горе им, слепцам! Ты их ведешь к могиле.
Риму стыд и срам: торговлю там открыли:
«Коль грехи томят, раскошелься, брат, —
Будешь чист и свят».
Но сроки наступили, карой день чреват!

Рим! Ты виноват в потере Дамиетты.
Нам бедой грозят всегда твои советы.
Алчный пустосвят, лишь помнишь о себе ты.
Да низвергнет бог пышный твой чертог!
Низость и порок — вот, Рим, твои приметы.
Глуп ты и жесток.

Рим! В поход повлек ты цвет французов лучший,
Шли не на Восток — на братьев темной тучей,
Во грехе полег пришельцев строй могучий.
Ты людей мутишь,Людовика ты ж
Загубил, бесстыж:
Ты свой призыв трескучий слал к нему в Париж.

Рим! Ты все хитришь, в коварстве ты повинен:
Сарацин щадишь, а греков и латинян
Скоро истребишь, — так список павших длинен.
Будет соблюден Божеский закон:
Ад тебе сужден
За то, что звал, бесчинен,всех на Авиньон.

Рим! Последний стон те вскоре издавали,
Кто за светлый сон считал войну вначале:
Тот же небосклон, а не чужие дали.
Но не божий, нет, шли творить завет:
Возжелав побед,
Безумцы поспешали дьяволу вослед.

Рим! Держи ответ, не жди себе прощенья.
Каждый твой совет — лишь беса наущенье,
Для тебя всех бед желаю ночь и день я.
Братьев христиан двух соседних стран
Нудит твой обман
Сражаться в исступленье, теша басурман.

Рим! Твой новый план вершить пошли французы,
Их военный стан у самых стен Тулузы.
Бесом обуян, ты чести снял обузы,
Но тулузский граф, к счастью, жив и здрав,
И других держав еще вольны союзы
Обуздать твой нрав.

Рим! Ногой поправ все заповеди бога
И святых устав, ты сатане подмога,
Глуп ты, хоть лукав.
От дел твоих тревога и напасти ждут
Наш крещеный люд. Козни все растут,
Раймону-графу много злых обид несут.

Рим! А все же суд Господний есть над нами,
И французы мрут, устлав поля телами.
Графа ратный труд несет им смерть и пламя.
Граф на бой не звал, ссор не затевал,
Но торжествовал,
Свое воздвигнув знамя на сраженных вал.

Рим! Конец настал твоим мечтам исконным, —
Мир давно желал, чтобы вождем законным
Император стал народам истомленным,
Чтобы, мудр, и смел, и в боях умел,
Распрям он умел, тобою учиненным,
Положить предел.

Рим! Ты закоснел во лжи и преступленьях, —
Мастер гнусных дел, ты множишь каждый день их, —
Я б не преуспел в одних перечисленьях.
Всюду сея страх, все ввергая в прах,
Чтоб держать в цепях,
Ты лишь о новых звеньях помышлял в мечтах.

Рим! Ты вор в ворах! И, что себе ни сцапай
Ты в чужих краях, все держишь цепкой лапой.
Воровством пропах давно ты, вкупе с папой.
Ты, с чумою схож, миру смерть несешь,
И не скроет ложь ту смерть под яркой вапой
Что ж, господь, ты ждешь!

Рим! Мне невтерпеж все дожидаться срока,
Скоро ли падешь ты, чудище порока,
Скоро ль в ад пойдешь, покаранный жестоко!
Господи, вонми! Сжалься над людьми,
Грозно устреми на Рим святое око,
Власть его сомни!

Рим! Легло костьми из-за тебя немало
Тех, кого детьми ты называл, бывало.
Я б хлестал плетьми любого кардинала.
Правя смертный пир, жаждет римский клир
Покорить весь мир во что бы то ни стало.
Власть — вот твой кумир!

Рим! Твоих проныр змеится вереница,
В мире лад и мир сгубить она стремится.
Ты их командир, так нечему дивиться!
Гнев мой справедлив,если, стыд забыв,
Корыстолюбив, ты слышишь, как блудница,
Лишь греха призыв.

Рим! И тех и сех ты совратил обманом,
Но смени свой смех рыданьем покаянным:
Там, на небесех, Бог оком недреманным
Над землею бдит!
Твой кошель набит, ты же все не сыт
Тем златом окаянным. Ад тебе грозит.

Рим! Елей струит толпе твой голос скромный.
Но елей смердит враждою неуемной,
Так он ядовит. Не распознать ей, темной:
В жилах яд течет и к войне влечет,
Жизнь — уже не в счет!
А пастырь вероломный множит свой доход.

Рим! Любой ценой — насилья иль подвоха —
Жрешь ты кус чужой, когда лежит он плохо.
Агнца вид святой состроил ты, пройдоха,
Лют, как волк иль змей.
Много, лиходей, у тебя сетей, —
Да, уж такого жоха бесу нет милей!


Определить точную дату создания стихотворения затруднительно; во всяком случае, она была написана до 1229 г., когда Раймон VII Тулузский вынужден был смириться и подписать мирный договор с Людовиком IX Французским.

...Англии беспечной // Рану нанесла.— Намек на известный конфликт между папским престолом и королем Англии Иоанном Безземельным. Иоанн отказался признать архиепископом Кентерберийским Стефана Ленгтона, которого папа своею властью назначил на этот пост. Папа наложил на Англию интердикт (1208 г.), а затем (в 1212 г.) объявил Иоанна лишенным престола. Напуганный военными приготовлениями Филиппа II Августа, короля Франции, которому было поручено привести в исполнение папский приговор, Иоанн официально признал себя вассалом папы (1213 г.).
...А нам-то с вами, греки...— Поэт употребляет выражения «мы и греки», «греки и латиняне» в смысле «весь христианский мир».
...Торговлю там открыли...— Фигейра протестует против продажи «индульгенций», то есть против прощения грехов за деньги. Как известно, продажа индульгенций будет в дальнейшем, в эпоху Реформации, рассматриваться как одно из серьезнейших нарушений христианской морали папской курией.
Дамиетта — важный торговый город в Египте, был взят крестоносцами в 1219 г. По настоянию папского легата кардинала Пелагия, не дожидаясь подкреплений и не прислушиваясь к предостережениям, армия крестоносцев двинулась в путь к дальнейшим завоеваниям, была отрезана от Дамиетты и понесла огромные потери. В 1221 г. Дамиетта вновь оказалась в руках мусульман. Поэт приписывает алчности папской курии неудачи пятого крестового похода.
Рим! В поход повлек...— Крестовый поход против альбигойцев является, по мнению Фигейры, братоубийственной войной.
...Людовика ты ж // Загубил...— Имеется в виду Людовик VIII Французский, принимавший участие в войне против южан и умерший в ноябре 1226 г., в разгар военных действий, в походе.
...звал, бесчинен. // Всех на Авиньон.— Трехмесячная осада Авиньона дорого обошлась и авиньонцам и французам, в армии которых вспыхнулажестокая эпидемия.
...Но тулузский граф...— Имеется в виду Раймон VII Тулузский, оказывавший в это время сопротивление завоевателям. ...Чтобы вождем законным // Император стал...— Такому поэту, как Фигейра, должна была особенно импонировать антипапская политика Фридриха II .
...Вкупе с папой.— Имеется в виду Григорий IX, занимавший папский престол с 1227 по 1241 г.
...На Безье, в разбой // Зван Сито тобой...— Безье — город в средневековом Лангедоке (ныне департамент Эро). Сито — знаменитый монастырь, основанный в 1098 г. в деревушке Сито (департамент Кот д'Ор). В 1209 г. город Безье был взят армией крестоносцев под предводительством аббата Сито Арнаута Амальрика. Известно, что, когда совестливые воины спросили у аббата, как им отличить католика от еретика, достойный пастырь ответил: «Убивайте всех! Господь отыщет своих». И руководимые рьяно выполняли распоряжение руководителя. Даже сторонник крестоносцев так рассказывает о массовой резне в Безье: «Они (крестоносцы) их всех убили... Убили и тех, что укрылись в монастыре, и, таким образом, ни крест, ни алтарь, ни распятие не смогли их защитить. Убили и священников, и женщин, и детей, так что, думаю, ни один человек оттуда не ускользнул. Пусть господь, если будет на то его воля, заберет их души в рай! Думаю, что со времен сарацинского завоевания не было столь лютых убийств, да и представить себе их было невозможно».

Перевод и примечания Валентины Дынник
(из книги «Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов» БВЛ, 1974.)



Фигейра, Гильем

(Guilhems Figueira, 1190—1250) — провансальский трубадур родом из Тулузы. Отец его был портным, и он сначала занимался тем же ремеслом. Ужасы альбигойских войн восстановили его против папства, и с этих пор в своих стихотворениях он не переставал осыпать Папу упреками в жадности, лицемерии и жестокости.

Опасаясь преследований клевретов Папы, он переселился в Ломбардию и там написал свой знаменитый сирвент против Рима, начинающейся словами: "D'un sirventes far en est son que m'agenssa", в котором его ненависть к папству нашла наиболее яркое и сильное выражение.

"Рим, вероломный Рим! ты ослеплен жадностью, ты стрижешь со своих овец уж чересчур много шерсти.
Пусть Св. Дух, принявший человеческую плоть, услышит мою мольбу и сломает тебе зубы (собств. клюв)...
Рим, ты меня не обманешь, ибо я знаю твое вероломство к нам и к грекам...
Рим, ты грызешь и мясо, и кости простаков (верящих тебе), ты ведешь слепцов за собой в бездну, ты нарушаешь заповеди Божьи, ибо велика твоя жадность, и из-за денег ты готов отпустить грехи...
Тягота зла, лежащая на тебе, безмерна. Так велика твоя мерзость, что ты забываешь о Боге и его святых".

В ответной сирвенте поэтесса Жермонда из Монпелье выступила в защиту Рима и заканчивала свое стихотворение проклятиями по адресу Ф. и пожеланием ему всех мук, которые применялись в то время к еретикам.

Будучи заклятым врагом папства, Ф. естественно сделался сторонником императора Фридриха II. Он был принципиальный враг вельмож и духовенства, предпочитая таверну и общество крестьян блеску придворной жизни.

По словам его провансальского биографа, он был искусный поэт и певец, но пел хорошо лишь в обществе своих сотоварищей — простолюдинов. Кроме инвектив против Рима, Ф. написал несколько канцон в обычном жанре и одну пастораль. См. Levy, "G. F. ein provenzalischer Troubadour" (Б., 1880). Н. Г.-е.

Вереск и шотландский вересковый эль - несколько интересных ссылок

Темы о вереске вызвали несколько интересных комментариев. Чтобы они не затерялись, решил их объединить в одном посте.



Maxgrail:
Старинная шотландская легенда гласит, что скромный Вереск был единственным, кто по просьбе Бога согласился расти на голых, продуваемых ветрами склонах холмов. За это Господь наградил его повышенной выносливостью, непритязательностью и естественным очарованием, а также ароматом и медоносным нектаром



Эльдис_Миртиэль:
Зачастую это единственная пища овец (дающих мясо, молоко, сыр, шерсть – то есть еду и тепло для людей), это нередко единственное топливо кроме торфа. Это эль, это медонос. Так что вереск - это жизнь в тех краях, где мало что растёт кроме него.
А уж о красоте я молчу, всё сказано самим вереском.
Точнее, я не молчу, я фотографирую:) http://www.liveinternet.ru/users/1583959/post82874785/
В прошлом году я писала, что вереск - древнейшее растение, но внятной информации в и-нете о нём нет: где его родина, когда он появился и т.д. Говорят: древо жизни, древо скрепляет корнями землю и ветвями небо, пронизывая все миры. Но в и-нете мало уделяется внимание миру деревьев.



Rino_ap_Codkelden
У «Мельницы» есть песня «Вереск»
Здесь текст - http://melnitsa.net/index.php?id=6&tid=29&action=text (читается речитативом под аккомпанемент)
А здесь сама песня - http://www.mp3real.ru/mp3/melnica/pereval/09_melnica_veresk.mp3 .
Мне лично она очень нравится.



Плерома:
Когда читаю о вереске или вижу фото с цветами растения, сразу же вспоминаю из далекого детства Роберта Л. Стивенсона "ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД" в переводе Сергея Маршака (других переводов не встречала)



Maxgrail:
Ссылка на стихотворение Роберта Л. Стивенсона «Heather Ale» -
http://gremlinmage.narod.ru/medieval/veresk.html
From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.

Здесь же перевод С. Маршака – «ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД» -
http://gremlinmage.narod.ru/medieval/veresk.html
Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

А здесь – перевод Андрея Кузнецова – «ВЕРЕСКОВЫЙ ЭЛЬ» (Галлоуэйская легенда) -
http://spintongues.msk.ru/stivenson5.html
Из вереска напиток
Известен был давно.
Он был и слаще меда,
И крепче, чем вино.
Они его варили
И пили всей гурьбой,
А после сладко спали
В жилищах под землей.


Rino_ap_Codkelden:
А вот про вересковый эль)) http://www.znaikak.ru/vermedvarka.html
«… в 1986 году был найден старинный семейный рецепт производства верескового эля. Воссоздателем почти что исчезнувшей традиции стал Брюс Уиллиамс. Так, в древности для приготовления верескового эля использовали специальный элевый солод, который варили вместе с верхушками веточек вереска до получения сусла, в которое добавляли свежие цветки вереска, а затем всю массу оставляли сбраживаться в течение около 10-12 дней. В процессе брожения вереск постепенно становился все более темным, и в результате получался хмельной маслянистый напиток янтарного цвета, с приятным мягким вкусом.

Возрождение традиции пивоварения из вереска было поистине героическим трудом. Долгое время Уиллиамс, занимаясь поисками в частном порядке, экспериментировал со временем сбора и предварительной обработкой растений для того, чтобы получить качественный вкус напитка...»


Maxgrail:
Рецепт Эля - Статья Брюса Уиллиамса «LEANN FRAOCH - ШОТЛАНДСКИЙ ВЕРЕСКОВЫЙ ЭЛЬ» -
http://www.teddybeer.ru/home/library/3-4-6-kim-heather.htm

«…Вересковый эль без сомнения самое старое пивоваренное наследие Шотландии. Напиток готовили следующим образом: сначала делали затор из шотландского элевого солода, варили сусло с цветущими верхушками вереска, затем засыпали его поверхность свежими цветами вереска, оставляли охладиться и сбраживали 12 дней, пока вереск не почернеет. Эль пили прямо из емкости, называвшейся cran (бочка), в которой на четверть по высоте проделывалось отверстие для крана. Это янтарный, слегка газированный эль с мягкой горечью, крепким маслянистым телом и виноподобным финалом – поинтересуйтесь у Майкла Джексона. Этот напиток во времена Старого Альянса (Auld Alliance) в 18-ом веке французы называли шотландским бургундским, а англичане шотландской мальвазией…»

Р. Киплинг

THE BEGINNER

On the first hour of my first day
In the front trench I fell.
(Children in boxes at a play
Stand up to watch it well.)

R.Kipling


НОВИЧОК

Они быстро на мне поставили крест.
В первый день, первой пулей в лоб.
Дети любят в театре вскакивать с мест –
Я забыл, что это – окоп.

(перевод К. Симонова, из "Эпитафий")

[483]

война обязательно будет.
всегда. не бывает, чтоб ее не было.
даже если кажется, что ее нет, она есть всё равно.
люди в душе любят убивать друг друга.
и убивают, пока хватает сил.
силы кончаются – они отдыхают немного.
а потом опять продолжают убивать.
так устроено. никому нельзя верить.
и это никогда не изменится.
и ничего тут не поделаешь.
не нравится – остается только убежать в другой мир.

(с) Мураками

***

Если хочешь что-то сказать, начинай с пейзажа,
Где холод и снег, подобно саже,
Спускаются сверху. Мы так хотели снега,
А в итоге в ладонях лишь холод. Мы потеряли небо,
Получив ловушку, большой треугольник. Рвись
Хоть бегом, хоть в танце, быстрее – жизнь,
Отсчитывающая копейки свои, как скряга.
И все-таки ждать чью-то руку, без которой шага
Не сделаешь, можно и до последнего вздоха. Шпага
Ветра пронзает пространство сверху и попадает в тебя,
Превращая Крылья в бумагу, ветер и плач дождя
В городе, которому самому с собой тошно.
Город, где каждый день – облава… Брат, будь осторожен…
Если можешь…

Гумилеву...

Господин Гумилев, что нашли Вы
В Африке, черной, как все богини,
Она той же самой осталось и ныне:
Гиены и львы, душный запах травы.

В Париже Вас ждали Синие Звезды,
Казалось, Париж и любовь – одно,
Вам это внушили романы, кино,
Но жизнь погасила свет, и поздно

Горевать о годах, прошедших напрасно,
Хоть изучи все на свете карты,
Вам не дожить до весны, до марта,
Только во сне жизнь была прекрасна.

Ну а теперь облака, туманы,
Город холодный и рев трамваев,
Что Вас преследуют и карают,
Это – единственное без обмана.

Пуля для Вас, Гражданин Вселенной,
Тихо лежит, молча ждет приказа:
«Тоску излечить – надежно и сразу».
Вы ведь не встанете на колени

Ни перед кем, конкистадор вечный:
Львами, любимыми и винтовкой,
Отбором по Дарвину: выживет ловкий,
Ну а всех прочих – пуля излечит.

Она в руках у меня, оплавленная,
Сделавшая свою работу так чисто,
Что вся мостовая покрылась листьями,
Вам подарившая эту славу –

Расстрелянным быть, Гражданин Вселенной,
На небесах об озере Чад тоже знать хотят,
А следом за Вами идет отряд
Таких же мечтателей, вечно пленных,

Что тоже страну свою найти не смогли…
Пуля поможет – лови это небо,
Там и поверят в любую небыль…
Лишь бы подальше от слез, от земли.