Продолжение.

Продолжение.

                         К   Н. Рериху.

Он – Мастер Гор.

Он знает тайну Камня.

Он мир сверкающих вершин постиг,

Прекрасных, белых, недоступных…

Там путника ждёт смерть.

Лишь тот, чьё сердце – пламя,

Способен ночевать

На призрачных вершинах,

В снегах и облаках…

Серия подборок, посвящённая творчеству Н.К.Рериха, где его картины будут чередоваться с его стихами из книги "Цветы Мории".

Хименес Хуан Рамон

(Перевод Н.Горской)

Покой дерева

С той поры, как здесь утвердилась
весна, каждый вечер мы приходим
сюда поглядеть на одиночество
этого прекрасного старого дерева.
Оно живет около первого дома на
Пятой Авеню, совсем недалеко от
дома, где жил Марк Твен, в этом милом
месте, где не так иллюминировано, не
так людно, - и вплываешь, как в тихую
заводь, в синюю свежую ночь Washington
Square, в
которой, словно в озере, купаются
чистые звезды, чуть потревоженные
далекими отсветами какой-нибудь
унылой рекламы ("Germanian"), а ей
все равно не затмить этой ночи,
древнего корабля в беспросветном
море.

Апрель поцеловал дерево в каждую
из его ветвей, и поцелуй разгорелся
на каждом сучке напряженным
нежно-золотистым ростком.
Расцветшее дерево похоже теперь на
канделябр со спокойными масляными
огоньками, какие освещают укромные
ниши соборов, - словно бы именно они
охраняют красоту этого
городскогоубежища, сияя
бесхитростным достоинством матери.

Мимо него и мимо меня, который
оперся на его ствол, спешат
омнибусы с влюбленными парочками
на крыше, они едут с Washington Square на
Riverside Drive,
чтобы целоваться у реки, чувствуя
ее каждой клеточкой тела. А дереву
не до них, и между ним (нами) и
горьким присутствием этих красок,
запахов и шумов все больше
углубляется пропасть, словно
дерево привыкло быть одиноким все
свои дремотные зимы, безразличным к
изменчивой любви и внимательным
лишь к тому, что неизменно. И мой
взгляд, вьющийся по его ветвям,
становится его цветами и вместе с
ним глядит в полночь, и я так же
одинок, как это дерево,
воспламенившее свое чистое масло
(как мое сердце - кровь), чтобы
вглядываться в невидимую вечную
явь этой единственной, верховной -
всегда существующей - весны.
***

Для копии - вовсе неплохо. Немного
сухо, тускло и жестковато. Эти
художники рекламы слишком хороши,
черт возьми. Выше! Еще выше!
Осторожней, братцы, не упадите! Еще
выше, чтобы не доносился запах
краски, чтобы запахло, наконец,
первыми розами вечности!
***

Cosmopolitan Club

Ужасающая старушка по фамилии
Снобизм! Да, да, она все та же, будьте
покойны, мисс С-т, все та же с ее
пепельным лицом, большими круглыми
очками, белым маскарадом вдовицы и
огромным красным маком в области
живота, разжиревшего от
пристрастия к мясу, о котором уже
задумался червь...

Столь обычна слепая вера этих дам
на любом из новых карнавалов, будь
то религиозная секта, одно из
направлений искусства или армия
спасения чего-то!.. В стороне от меня,
в одиночестве медово-синей залы,
три дамы (которые могли бы быть
тремя грациями кисти Гольбейна, его
последнего периода) курят,
отрешившись на время от идеала,
застрявшего между их глазками и
стеклами очков, и дым, завиваясь
ленивыми синими колечками, венчает
их капоры, каждый из которых похож
на сложный безвкусный торт, где
смешались все краски весны, лета,
осени и зимы, смазанные беглым
вторжением мастихина.

Не знаю, откуда берутся, где
умирают эти птицы. Их столько, -
подобных этим совам!..
Ты меня не догонишь
***

Ты меня не догонишь, друг,
Как безумный в слезах примчишься,
А меня ни здесь ни вокруг.
Ужасающие хребты
Позади себя я воздвигну,
Чтоб меня не настигнул ты...
Постараюсь я все пути
Позади себя уничтожить,
Ты меня, дружище, прости...
Ты не сможешь остаться, друг,
Я, возможно, вернусь обратно,
А тебя ни здесь ни вокруг

Не даром ношу я дурацкий колпак,
Меня он и кормит и поит.
А кто для себя и бесплатно дурак -
Тот очень не дорого стоит.

Р.Бернс (перевод С.Маршака)
Пишу по памяти, извиняюсь если где ошиблась.

Сегодня День Памяти Анны Ахматовой.

Хочу на этот раз опубликовать часть её «Реквиема».

Это Эпилог.

1.

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх,

Как клинописи жёсткие страницы

Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и чёрных

Серебряными делаются вдруг,

Улыбка вянет на губах покорных

И в сухоньком смешке дрожит испуг.

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июльский зной

Под красною ослепшею стеною.

2.

Опять поминальный приблизился час.

Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,

И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что красивой тряхнув головой,

Сказала: «Сюда прихожу как домой!»

Хотелось бы всех поимённо назвать,

Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,

Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня

В канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой стране

Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,

Но только с условьем – не ставить его

Ни около моря, где я родилась:

Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,

Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание чёрных «марусь»,

Забыть, как постылая хлопала дверь

И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век,

Как слёзы струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,

И тихо идут по Неве корабли.

Март 1940.

В этой части я хочу опубликовать стихи китайского поэта Ду Фу, жившего в VIIIвеке. Собственно, это даже больше чем стихи. Это вся жизнь, судьба. Каждое стихотворение - кусочек жизни. И так, постепенно, перед нами проходят картины жизни, история людей, живших в то время.

Я долго думала, какие картины можно разместить рядом, в одном посте с этими стихами. И пришла к выводу, что никакие. Но раз уж я сама задала такое правило в своей серии постов - то размещаю картины великолепного современного китайского художника Song Di. Потому что горы и реки - свидетели всему.

Но на этот раз картины отдельно, стихи отдельно, не перерплетаясь...

Я возвращаюсь к этой теме. Год назад я делала пару подборок на тему современной китайской живописи, но теперь хочу начать серию постов по этой теме, связав эти работы с древней поэзией. С единственной целью: ясно осознать поэтичность мира сущего, снова перебрать эти жемчужины человеческой культуры, словно драгоценные чётки. И вот что удивительно: в те далёкие, для многих народов - варварские времена - такое высокоё, чистое, утончённое, духовное мировосприятие...

Несколько стихотворений (автор Чжан Сюй) - недавно были в моём посте, но там был другой перевод. Привязка картин к стихотворениям условна.

Сходила в лес. Вчера из окна поезда смотрела на заснеженный лес, и захотелось пойти. Пошла. Не рада почему-то. Видно зима всё же утомила. Совершенно монохромный мир, зима так крепко утвердила свои законы, что кажется, она была всегда и всегда будет. Даже вспомнились стихи Блока.

Открыли дверь мою метели

Застыла горница моя,

И в новой снеговой купели

Крещён вторым крещеньем я...

...Но посмотри как сердце радо!

Заграждена снегами твердь.

Весны не будет, и не надо:

Крещеньем третьим будет - Смерть.

Впрочем, это не депрессия, это просто такая погода.

А вчера я обломила нечаянно цветонос у орхидеи, когда мыла её листья. Идиотка, что ещё сказать. До сих пор не могу прийти в себя. С орхидеями так нельзя, она потратила силы на этот цветонос, теперь всё сначала и будет дисбаланс. Тьфу.

Денег хАчу. С завтрашнего дня начинаю рабочий марш-бросок. Вот.

(Привязка иллюстраций к тексту условна)